Игорь Дмитриев: О моём поколении.

На днях умер мой одноклассник - светлый, позитивный человек, живший с добром в душе, несмотря на мучившую его много лет болезнь спинного мозга, из-за которой он практически не мог выходить из дома и потому общался с нами лишь по скайпу. Впрочем, речь сейчас не именно об этом парне... На кладбище - обычном, в подмосковных Горках - я обратил внимание на могилы тех, кто рядом, потом прошёлся по шеренгам захоронений последних лет и молча ахнул. На большинстве (!) табличек значились 1960-1970-е года рождения. Те, кто не дожил до пенсионного возраста...

На похоронах и поминках нас, одноклассников, было лишь трое - из Москвы, Твери и Ростова-на-Дону. Как писал классик, "иных уж нет, а те - далече". Мой бакинский класс, как и свойственно нашему поколению, жизнь разбросала по странам и городам. Израиль (от севера до юга), Франция, Германия, Нидерланды, Канада, Австралия, Великобритания, США (и оба побережья, и Средний Запад), половина стран СНГ, да и в России - от Калининграда до Хабаровска... Мы с товарищем стали перечислять и поняли, что знаем о нынешней жизни лишь половины однокашников. И из этого, небольшого количества, уже ушла из жизни примерно половина - девять человек! По разным причинам - афганская война, болезни, автокатастрофа и суициды, суициды, суициды. На них приходится большая часть потерь в моём классе 1964 г.р.

В канун этих похорон мы с племянником смотрели в Сети лекцию Дмитрия Быкова о Викторе Пелевине, где как раз рассуждалось о трагедии тех, кто родился в начале и середине 1960-х - то есть о нас. По мнению Пелевина и Быкова, мы - "великое несостоявшееся поколение, воспитанное для большого замаха", но который, увы, получил вместо этого "мир великой пустоты". Те, кто вступил во взрослую жизнь на закате СССР - в том времени, которое Быков называет советским "серебряным веком". Времени, когда маразм и лживость власти стали настолько явными, что вступили в зримое противоречие с декларировавшимися, настоящими, ценностями. Именно тогда, с середины 70-х до конца 80-х, и было создано столько умных, прогрессивных фильмов, написаны лучшие песни "русского рока". Наше поколение, требовавшее перемен, невиданными после в России двухсоттысячными (!) митингами протеста с восторгом ринулось в бурю перестроечной революции ... кончившейся, увы, пшиком.

Мы не знали, как распорядиться свободой, внезапно полученной в 80-х. В то время как мы радостно обсуждали, какими должны быть реформы, чтобы привести к светлому будущему - в это же время другие использовали свободу в личных. прагматичных, целях, спешно делая бабло. В этом объединились под началом обманувшего нас "лидера протеста" Ельцина и беспринципные "комсомольские мальчики" с такими же "партработниками", и криминальные "цеховики", и "крышующие" их ребята из КГБ. В итоге произошло огромное социальное расслоение, и мы остались с грандиозными мечтами, а они - у корыта с едой.

Как точно и горько сформулировал Пелевин, на смену "совкам, имевшим принципы, пришли "пупки" - гораздо более простые существа". Пелевин писал: "Чеховский вишнёвый сад мутировал, но всё-таки выжил за гулаговским забором. Пересаженные в кухонные горшки ветви каждую весну давали по нескольку бледных цветов. А сейчас меняется сам климат. Вишня в России, похоже, больше не будет расти".

О том же и Дмитрий Быков: "Восторжествовала несвобода, потому что свобода - это примета сложной системы, разветвлённой, гибкой, имеющей множество внутренних укрытий и лабиринтов, множество непредсказуемых вариантов развития. На доске стояла сложная комбинация, но её смахнули с доски, и в результате мы оказались в мире, в котором нет больше кислорода, в котором царит постоянный холод"...

На фото - митинг протеста, Москва, Манежная пл., 1990 г.