Сергей Путилов: Опьяненный свободой

В Санкт-Петербурге в честь писателя Сергея Довлатова назвали сквер
Писать о Довлатове   - трудно. На трезвую голову едва ли возможно. Именно по этой причине, наиболее благодарными посетителями    сквера, названного в честь хулиганистого   певца алкоголизма и свободы, скорее всего будут местные выпивохи. Читая казенный отчет об открытии места отдыха, будто бы проваливаешься в реальность эпохи "развитого социализма": «С учетом решения Санкт-Петербургской межведомственной комиссии по наименованиям правительство Санкт-Петербурга постановляет присвоить безымянным объектам зеленых насаждений следующие наименования — сквер Сергея Довлатова на Загородном проспекте между домом номер 15 и 17», — говорится в сообщении.
Одно из направлений суфизма практикует безоглядное пьянство. Как считается, в такие моменты на человека снисходит просветление. К подобным вневременным дервишам, можно отнести и Довлатова. Люди этой породы всегда были ближе к Богу, чем к власть придержащим. Довлатов бичует равно как маразм господствующей идеологии, так и фарисейские морально-нравственные нормы. Выходит за грань. Кому-то его творчество может показаться пошлым. Но по силе воздействия выстраданные непростой жизнью в советских коммуналках фразы Довлатова можно сравнить с изречениями Христа. Если Иисус предлагает разгневанной толпе, собиравшейся закидать камнями женщину, уличенную в прелюбодеянии обратить внимание на собственные грехи, то Довлатов идет той же стезей. Возможно это как раз тот случай, о котором Христос пророчествовал: "Пошлю вам духа Утешителя".
-Что может быть важнее справедливости?
-Важнее справедливости? Хотя бы — милость к падшим.
Довлатов чужд всякой идеологии, как чешуе сковывающей человеческую душу. Немало едких слов адресовано им советским порядкам.

"Шел 48-й год. Было опубликовано знаменитое постановление ЦК. Шостаковича окончательно заклеймили как формалиста. Отметим, что народные массы при этом искренне ликовали. И как обычно, выражали свое ликование путем хулиганства. Попросту говоря, били стекла на даче Шостаковича. И тогда девятилетний Максим Шостакович соорудил рогатку. Залез на дерево. И начал стрелять в марксистско-ленинскую эстетику".
Однако, при всей своей антисоциальности Довлатов далеко не революционер.   Столь же, как и марксистская, неприемлема для него и любая другая идеология. Даже прикрывающаяся таким "священными" лозунгами как права человека, демократия. Свое политическое кредо писатель, эмигрировавший   в США сформулировал просто: "После коммунистов, я больше всего не люблю антикоммунистов". Хотя конечно, поскольку большая часть жизни Довлатова прошла в Советском Союзе, наибольшее количество его сатирическим стрел было адресовано именно господствовавшему здесь режиму. Обратимся к отрывку из "Компромисса": "Люди несли транспаранты и портреты вождей. Милиционеры следили за порядком. Настроение у всех было приподнятое. Что ни говори, а все-таки праздник. Среди демонстрантов находился Буш. Мало того, он нес кусок фанеры с деревянной ручкой. Это напоминало лопату для уборки снега. На фанере зеленой гуашью было размашисто выведено: «Дадим суровый отпор врагам мирового империализма!». С этим плакатом Буш шел от Кадриорга до фабрики роялей. И только тут, наконец, милиционеры спохватились. Кто это — «враги мирового империализма»? Кому это — «суровый отпор»?..
Довлатов выводит с помощью понятных каждому анекдотов своих читателей на некий уровень, сравнимый с дзэн буддистским просветлением. И при этом, никакие новомодные формы государственной или любой другой идеологии не способны сделать человека мудрее, чище. Но зато всегда найдется место бюрократической глупости: "Издавался какой-то научный труд. Редактора насторожила такая фраза: «Со времен Аристотеля мозг человеческий не изменился». Может быть, редактор почувствовал обиду за современного человека. А может, его смутила излишняя категоричность. Короче, редактор внес исправление. Теперь фраза звучала следующим образом: "Со времен Аристотеля мозг человеческий ПОЧТИ не изменился".
При этом все его творчество коренится в пьяном, забитом, но от того не менее талантливом народе, плотью от плоти которого Довлатов являлся: "Расположились мы как-то с писателем Демиденко на ящиках около винной лавки. Ждем открытия. Мимо проходит алкаш, запущенный такой. Обращается к нам:
— Сколько время?
Демиденко отвечает:
— Нет часов.
И затем:
— Такова селяви.
Алкаш оглядел его презрительно:
— Такова селяви? Да не такова селяви, а таково селяви. Это же средний род, мудила!"
"Довлатов   - ушедший романтик современности. Его произведения потрясающе откровенны и с корежащим скрежетом описывают окружавшую его действительность. Его образы анекдотичные и при этом страшные. Потому, что такая двойственность коренится в каждом из нас. Истории до того реалистичны, что хочется плакать. Замызганная куртка Фернана Леже, ботинки, украденные у номенклатурного работника, пьяные драки, все это говорит далеко не о счастливой жизни писателя. Но Довлатов с живым и грустным юмором всегда находит такой подход к читателю, что последнему становится жалко не столько самого "неудачника",   сколько его гротескных персонажей, облеченных властью и живущих в мире своих пустых ценностей", - сказала   изданию поэтесса Екатерина Федореева.