- Вы родились в СССР. Почему Вы так не любите всё советское? Хоть что-то из этого прошлого Вам дорого?
- Я никогда ментально не жила в СССР и чувствую себя младше людей своего поколения. В детстве я больше увлекалась философией и какими-то идеями, довольно абстрактными вещами и, пожалуй, что не очень была озабочена тем, что происходит вокруг, в жизни, в быту.
Я помню это только визуально. Помню эту серость, скудность, скукоженность пространства.
Не могу сказать, что жила в какой-то бедности сама лично, но я помню разговоры о том, что ничего не было, о дефиците.
Я помню, что общество так жило. На самом деле, радикально на мне это не сказалось, но когда я училась в школе, это была поздняя брежневщина; это не радикальная советчина, это скорее её «осеннее опадание», «старость» советчины. Уже многим на тот момент, как мне теперь понятно постфактум, было ясно, что Советский Союз развалится. Собственно, мы к этому и пришли. И Горбачёв, и Ельцин стали своеобразными его таранами, могильщиками.
Это позорный этап российской истории, который уже преодолён и к которому ни в коем случае нельзя возвращаться. И то, что эта власть, за неимением идей, обратилась к геополитической устаревшей концепции, а за неимением формы обратилась к форме – советской, самой бездарной из всех форм.
Если немецкая эстетика до сих пор актуальна стилистически, то советская эстетика никогда такой не была. Есть достойные примеры советского искусства, советской живописи, но даже и они пользуются популярностью на рынке лишь в зависимости от политической обстановки. Например, сейчас ценность советского искусства резко упала и это говорит о том, что это не очень-то и искусство. Искусство не может быть и не должно быть идеологизированным.
Если в Германии идеология и качество каким-то волшебным образом всё же совпали (не поднимая сейчас моральных и этических вопросов), то в СССР, посредством идеологии, искусство фактически было уничтожено, то есть художники были вынуждены поддерживать то, что на самом деле, я полагаю, они не поддерживали.
Да, были исключения такие как Маяковский, но и его угробила мощь советского бессмысленного аппарата. Я думаю, он и сам к концу жизни понял, что занимался чем-то не совсем полезным. Я не верю в самоубийство Маяковского, связанное с любовными драмами.
Поэт такого уровня, которого любило пол Москвы романтически настроенных дамочек. Не думаю, что у него были какие-то проблемы в этой сфере. Его вполне могли убить те, кому он так изрядно и преданно служил.
- Я никогда ментально не жила в СССР и чувствую себя младше людей своего поколения. В детстве я больше увлекалась философией и какими-то идеями, довольно абстрактными вещами и, пожалуй, что не очень была озабочена тем, что происходит вокруг, в жизни, в быту.
Я помню это только визуально. Помню эту серость, скудность, скукоженность пространства.
Не могу сказать, что жила в какой-то бедности сама лично, но я помню разговоры о том, что ничего не было, о дефиците.
Я помню, что общество так жило. На самом деле, радикально на мне это не сказалось, но когда я училась в школе, это была поздняя брежневщина; это не радикальная советчина, это скорее её «осеннее опадание», «старость» советчины. Уже многим на тот момент, как мне теперь понятно постфактум, было ясно, что Советский Союз развалится. Собственно, мы к этому и пришли. И Горбачёв, и Ельцин стали своеобразными его таранами, могильщиками.
Это позорный этап российской истории, который уже преодолён и к которому ни в коем случае нельзя возвращаться. И то, что эта власть, за неимением идей, обратилась к геополитической устаревшей концепции, а за неимением формы обратилась к форме – советской, самой бездарной из всех форм.
Если немецкая эстетика до сих пор актуальна стилистически, то советская эстетика никогда такой не была. Есть достойные примеры советского искусства, советской живописи, но даже и они пользуются популярностью на рынке лишь в зависимости от политической обстановки. Например, сейчас ценность советского искусства резко упала и это говорит о том, что это не очень-то и искусство. Искусство не может быть и не должно быть идеологизированным.
Если в Германии идеология и качество каким-то волшебным образом всё же совпали (не поднимая сейчас моральных и этических вопросов), то в СССР, посредством идеологии, искусство фактически было уничтожено, то есть художники были вынуждены поддерживать то, что на самом деле, я полагаю, они не поддерживали.
Да, были исключения такие как Маяковский, но и его угробила мощь советского бессмысленного аппарата. Я думаю, он и сам к концу жизни понял, что занимался чем-то не совсем полезным. Я не верю в самоубийство Маяковского, связанное с любовными драмами.
Поэт такого уровня, которого любило пол Москвы романтически настроенных дамочек. Не думаю, что у него были какие-то проблемы в этой сфере. Его вполне могли убить те, кому он так изрядно и преданно служил.
Если не указано иного, материалы журнала публикуются по лицензии Creative Commons BY NC SA 3.0
Комментариев нет:
Отправка комментария