Валерий Скурлатов: Нет пока такой партии и размышление о пути возвышения к субъективности

В субботнем интервью меня спросили, какая из существующих партий мне кажется самой перспективной. 

Ответ - никакая. 

 Перспективная партия — это партия постиндустриальной модернизации России, но пока в российском обществе, не говоря уж о верхах, нет запроса на модернизацию. Не взрастилась пока в РФ «критическая масса» низовой субъектности, которая могла бы потребовать раскрепощения низового предпринимательства и смены шкурно-контрмодернизационного компрадорского руководства страны.

С провластными партиями охранителей каши не сваришь, «левые» - полная импотенция, т.н. «русские националисты» - симптом русского пораженчества, поскольку хотят авангардно-имперских русских «третьеримлян» превратить в периферийно-тьмузасранных русскоговорящих «румын». Есть масса мелких партий «за всё хорошее и против всего плохого», в них сгрудились по полтора-два спонсора и куча подкармливаемых ими интелей, но это политические нули, можно пренебречь.

Если и есть граждане, осознающие нынешнюю тупиковость и мечтающие о модернизации, то они, во-первых, разбросаны и не объединены в какое-либо реальное сообщество, а во-вторых, и это самое главное, у них нет воли к самоотверженной борьбе или хотя бы к самоорганизации.

Умышленное блокирование переназревшей модернизации РФ — это государственное преступление. Со свистом на наших глазах обогнал нас по всем параметрам Коммунистический Китай, успешно модернизируются некогда занюханные Индия и Бразилия. Для модернизационного рывка необходима мобилизация производительных сил народа, что предполагает изживание праздности как матери всех пороков и расслаблений. Мы, русские, настолько отстали от передовых стран, что должны напрячься, чтобы настичь. Только напряженный труд делает свободным народ, как напряженная тренировка делает из спортсмена чемпиона. 
Человек обязан возвышаться к субъектности (к свободе) через труд, и не только ради пропитания в сущем «в поте лица добывать свой хлеб», но прежде всего ради самореализации заложенного в каждом человеке «образа и подобия Божьего» как средства исполнения высшего бытийного долга Богосаможертвоприношения. «Не спи, не спи, работай, Не прерывай труда, Не спи, борись с дремотой, Как летчик, как звезда. Не спи, не спи, художник, Не предавайся сну. Ты вечности заложник У времени в плену (Борис Пастернак, 1956). «Не позволяй душе лениться! Чтоб в ступе воду не толочь, Душа обязана трудиться И день и ночь, и день и ночь! (Николай Заболоцкий, 1958). Короче, вот 2х2=4 - не Бог для человека, а человек для Бога! Поразительно, про это 2х2=4 как будто забыто.

На Западе восторжествовало «общество потребления», которое не только потакает всевозможным извращениям сущего, но и нарочно гипертрофирует их и даже придумывает. Высший долг бытия забыт, жизнь утратила смысл. А где осмысления этого факта, кому из нынешних мыслителей даровано увидеть выход?

Появление мощного слоя низовых самодостаточников произошло на Западе и Востоке благодаря освоению железа и соответственно развитию производительных сил. Этот новый слой самодостаточных горожан и селян нуждался в преодолении прежних идеологий натурального аграрного хозяйствования, и поэтому появились новые религии и философии «Осевого Времени» (ясперовское Achsenzeit) – Моисей и пророки у евреев, Будда в Индии, Конфуций в Китае, Заратустра в Иране, философы в Греции и т.д. От традиционного сущего произошло благодаря освобождению труда возвышение субъектности к единому для всех людей бытию и к высшему бытийному долгу. И устремлённость к высшему преодолевала инерционное притяжение сущего. Классика — искоренение Моисеем потреблядского культа Золотого Тельца (Исход 32), когда вождь-освободитель древних евреев, разбив вдребезги скрижали с полученными от Бога заповедями поведения людей в сущем (в том числе заповедь «Не убий!»), приказал оставшейся кучке правоверных уничтожать всех евреев подряд, дабы через террор-рубку еврейских тел спасти оставшихся для Высшего Долга.

Моисеева антихалявность и высшая этика труда-долга воспроизвелась в учении Жана Кальвина, в его «протестантской этике». Протестантизм зародился во многом благодаря террору чумы, почти наполовину сократившем население Европы. Открылись новые возможности взращивания низовой субъектности, произошел новый рывок в развитии производительных сил. Как и в эпоху Осевого Времени, потребовалось приспособить традиционно-обрядовую религию сущего к новому нравственному императиву Высшего Долга. Новая трудовая «протестантская этика», свойственная новым самодостаточникам-собственникам (низовая субъектность), породила Новое Время (Модерн).

Естественно, порыв к исполнению бытийного Высшего Долга взбудоражил потребности сущего, которые концептуализировались в идеологии Просвещения. Главное правило жизни в модерновом сущем сформулировал Иммануил Кант в своём моральном «категорическом императиве» - «… поступай так, чтобы ты всегда относился к человечеству и в своем лице, и в лице всякого другого так же, как к цели и никогда не относился бы к нему только как к средству». Впрочем, Кант понимал примат бытия и соответственно бытийного долга над сущим, однако либерасты абсолютизировали тезис о том, что человек никогда не может быть средством (сравни их же абсолютизации Божьих заповедей, которые Моисей отбросил ради высшего долга бытия). Ницше, Хайдеггер, Маркс и Ленин показали относительность морали сущего, возвратившись к Моисею и Кальвину. Но кто ныне зовёт «назад к Кальвину!»?

Если Запад впал в соблазн халявы-порока, то Восток поднимается этикой труда-долга.

Интересны переклички конфуцианства с протестантизмом, в том числе с кальвинизмом, что видно на примере тайпинского социального эксперимента. И мы обсудили основные положения этики Конфуция, которые во многом перекликаются с этикой труда и даже кое в чём с «протестантской этикой». Недаром отец современной китайской нации протестант-конгрегационалист (кальвинист) Сунь Ятсен в программной речи «Три народных принципа и модернизация Китая» (21 декабря 1906 года) обращался к заветам Конфуция как к насущным для трудового-волевого преображения Поднебесной. .Ныне в Коммунистическом Китае эти конфуцианско-протестантские заветы высшего долга сопрягаются с концепциями Маркса, Ленина, Сталина, Мао Цзэдуна и Дэн Сяопина.

Линкольн сумел одержать победу над земельными олигархами Юга благодаря своему Хомстед-акту, наделившего самодостаточной земельной собственностью каждого желающего американца, и у нас в России по тому же линкольновскому пути пытался пойти Пётр Аркадьевич Столыпин, да и в Китае «отец современной китайской нации» кальвинист Сунь Ятсен тоже использовал линкольновские рецепты в своей программе модернизации Поднебесной.

И сегодня мы сравнивали административно-командную легистскую политику первого китайского императора Цинь Шихуанди с «пролинкольновской» аграрной политикой сына крестьянина-фермера Лю Бана, который разгромил империю Цинь и основал конфуцианскую династию Хань. Самое главное — Лю Бан раскрепостил крестьян и дал возможность самым активным из них обогатиться и процветать и тем самым стать корнями империи и такими же её самоотверженными защитниками, как «железнобокие» йомены Оливера Кромвеля. Как известно, Мао Цзэдун преклонялся перед легиствующим Цинь Шихуанди и во время «культурной революции» пытался изничтожить конфуцианские пережитки. Тогда Дэн Сяопина, предоставившего китайским крестьянам возможность стать самодостаточными хозяйственными субъектами, можно сопоставить с конфуцианцем Лю Баном. Неудивительно, что ныне мы наблюдаем синтез традиционного китайского конфуцианства с кальвинистским протестантизмом и с марксистско-ленинско-маоистским устремлением добиться субъектности-свободы каждого как предусловия свободы всех

Конечно, надо написать книгу о новом рывке низовой субъектности, породившем нынешнее постиндустриальное информационное «общество знания». Тогда развеется миф о якобы полном доминировании либерастско-потреблядского «хлеба и зрелищ» в современном мире и можно объяснить как глубинно-экзистенциальную мотивацию низовых субъектников Востока, так и антизападный контрсубъектный настрой в досубъектных исламских и прочих обществах.