Сергей Андреев: Радикальный традиционализм

Как правило, традиционалистская мысль отталкивается от Золотого века в противоположность современности, то есть веку Железному.

Однако из многих священных писаний, особенно тех, что носят явно гностический оттенок, видно, что исходная точка - это состояние до грехопадения или же начала творения Демиургом этого мира.

Таким образом, мир духа противопоставляется всей цикличности, дурной бесконечности, которая снова и снова идет от Золотого века к веку Железному и наоборот. Ведь, по сути, состояние человека в Золотом веке уже представляется оторванным от Принципа, а приход Золотого века на смену Железному представляет из себя лишь усиление этой оторванности, изначально присущей миру.

Следовательно, мы приходим к тому, что те структуры и кастовые иерархии, которые наши учителя считали чем-то единым, на деле таковыми не являются.

Некие намеки на это содержатся в самих текстах традиционалистов, а именно - в эволианском тезисе о том, что властью в традиционном обществе должны обладать наиболее свободные от своих низших, чисто животных импульсов (выражаясь нашим языком - причастные к абсолютной свободе) и геноновский тезис о силах контр-традиции, которая является неким инферальным жречеством в противовес жречеству традиционному.

 Очевидно, что далеко не всегда аристократия соответствовала эволианским чаяниям и на первое место выходил не принцип духовной свободы, а происхождение или иные факторы. В подтверждение этому можно привести примеры первых проявлений тоталитаризма, которые были в правление Нерона, Калигулы и Галиогабала, которые пришли к власти благодаря тому, что принадлежали к “императорским” кровям. Или же факт непризнания местным жречеством пророков, типа Христа или Кабира, чья принадлежность к Традиции не вызывает сомнения, а также критика этими пророками жреческого института. Не говоря уже о таких вопиющих случаях как признание Платоном, который является авторитетом у Генона и Эволы , “высокой любви ” к мальчикам.

В итоге возникает парадокс: то, что согласно нашим учителям является выражением Традиции, на деле остается далеким от нее и далеко не всегда попадает в идеальные схемы, однако особых сомнений в честности мэтров традиционализма у нас тоже нет.

Из самой логики традиционалистского мировоззрения видна концепция противостояния Традиции, как передачи божественного знания в мире, профаническому миру на внешнем уровне и инферальным силам на внутреннем (силы контр-традиции у Генона).

Признание реальности инферальных сил и причастности мира к ним резко выбивают традиционалистов из монистской картины мира, относя их больше к дуалистам. Но не к вульгарным манихейским дуалистам, которые стоят на абсолютность двух начал, а к дуалистам, признающих, что есть некий мятежный эон, поднявший бунт против Бога, но не равный ему. Это начало называется Демиургом у гностиков, Калем в традиции сант мат, Дяволом в христианстве.

Но в данном тексте я хотел бы рассмотреть это начало как Волю у Шопенгауэра, ибо это рассмотрение позволит нам указать на глубокое противоречие между языческими монизмом Платона или адвайты и Традиции Гнозиса.

В представлении Шопенгауэра мир лежит на трех принципах: Воля, ступени объективизации воли и Представление. Представление есть наблюдаемый и познаваемый нами мир, обладающий временем и пространством, подчиняющийся причинно-следственным связям, а Воля есть внутренняя, единая сущность мира, которая представлена во множестве проявлений как в физических силах костной материи, так и в растительном и животным мире, человеческих мотивах и страстях. Ступени объективизации Воли - это аналог Идей у Платона, то, что позволяет Воли распадаться в множественность ее проявлений.

Кроме того, в системе Шопенгауэра есть понятие субъекта - это ничто иное, как неопределимый наблюдатель, который созерцает этот мир, но который неуловим для нашего разума, хотя этот субъект и является непосредственной сущностью нас самих. Самым лучшим образом субъект представлен в человеческом существе, ибо человек может несколько абстрагироваться от своего тела и особенностей характера и проанализировать все это “со стороны”.

Между человеческим субъектом и Волей есть противоречие: погоня за исполнением страстей и мотивов диктуемых Волей изнутри и ее давление в виде мира снаружи превращают жизнь человека в страдание.

Отсюда возникают две непримиримые позиции.

Первая стремиться к гармонизации с Волей как с единой внутренней реальностью мира, выражающаяся в языческой концепции общества как продолжения гармоничного , космического порядка.

Вторая позиция бросает вызов со стороны субъекта, “искры божьей”, диктату Воли. Отсюда гностический посыл Традиции о необходимости преодоления человеком обусловленности миром с целью прорыва к Непознаваемому Богу, который есть ничто иное как Субъект, не детерминированный Волей и Представлением.

Теперь следует дать отличие в рассмотрении государства и общества со стороны двух этих позиций.

Первая, как уже было отмечено выше, представляет из себя некое продолжение гармоничного, космического порядка, где верховный правитель претендует на выражение Воли, отсюда миф о божественности императора. Эта же позиция видится и в подрывных идеологиях типа марксизма, где систематическое свержение авторитетов с целью преодоления отчуждения в коммунистическом обществе, есть по сути гармонизация с космическим порядком, к которому идет “логика истории”, за которой скрывается все та же хитрая рожа Воли. Апофеозом марксистской логики может служить работа Ильенкова “Космология духа”, где целью разумного человечества является термоядерное самоубийство с целью дать возможность начаться новому витку развития “благого” космоса.

Вторая видит в обществе и государстве, кристаллизируемым Традицией, нечто возникшее вопреки этому миру, что-то вроде крепости божественного в профаническом мире. Это хорошо видно на примере рассмотрения имперского принципа со стороны римских язычников и со стороны христиан, этот принцип ассимелировавших. У первых - это выражение все того же космического порядка, для вторых Империя - это то , что возникло вопреки миру и то, что таким образом сдерживает приход Антихриста.

Из этого видно, что обозначенные нами в начале тезисы об иерархии из свободных людей и контр-традиции куда логичнее смотрятся в гностической концепции, где жрец есть адепт большой войны субъекта-духа с душой как проявлением мировой Воли в отдельном человеческом существе (выводы о том, что дух есть “божественная искра’’, противостоящая сатанинской душе cм. у Ананды Кумарасвами “Кто такой Сатана и где находиться ад?”), а воин - адепт малой войны с агрессивными проявлениями Воли в мире, что сводится к созерцанию (освобождению от Воли путем отрешения) и действию (cиловое противостояние Воле в мире).

Соответственно, агентами контр-традиции являются, таким образом, те, кто скрывает от человечества бытие непознаваемого Бога за пределами Воли и проповедует необходимость гармонизации с ней.