Дмитрий Жвания: Иррациональный социализм Жоржа Сореля

Ровно 90 лет назад, 29 ав­гу­ста 1922 года, «в го­рест­ной за­бро­шен­но­сти» в пред­ме­стье Па­ри­жа, в Бу­лоне-на-Сене, умер па­ра­док­саль­ный фран­цуз­ский мыс­ли­тель, ко­то­рый, когда все вос­хи­ща­лись про­грес­сом, пы­тал­ся по­нять, как в борь­бе за со­ци­аль­ное осво­бож­де­ние ис­поль­зо­вать ир­ра­ци­о­на­лизм че­ло­ве­че­ской при­ро­ды – Жорж Со­рель.

По­ис­ки мыс­ли­те­ля

Пи­сать Со­рель начал позд­но, когда ему пе­ре­ва­ли­ло за сорок, до этого он 25 лет от­ра­бо­тал ин­же­не­ром в же­лез­но­до­рож­ном ве­дом­стве. Его ин­те­ре­со­ва­ли, ка­за­лось бы, со­вер­шен­но раз­ные во­про­сы: про­цесс Со­кра­та, раз­ру­ше­ние ан­тич­но­го мира, мир­ское изу­че­ние Биб­лии, тех­ни­че­ский про­гресс, ка­пи­та­ли­сти­че­ское хо­зяй­ство конца XIX – на­ча­ла XX века. На него ока­за­ли вли­я­ние самые раз­ные мыс­ли­те­ли: Ари­сто­тель, Пьер Жозеф Пру­дон, Карл Маркс, Фри­дрих Ницше, Жозеф Эр­нест Ренан, Анри Берг­сон, Морис Бар­рес, Бе­не­дет­то Кроче, Шарль Пеги, Ро­бер­то Ми­хельс.

Со­рель на­хо­дил­ся в веч­ном ин­тел­лек­ту­аль­ном по­ис­ке и часто менял свои тео­ре­ти­че­ские и по­ли­ти­че­ские по­зи­ции: в 1889-м — он кон­сер­ва­тив­ный ли­бе­рал, в 1893-м — де­мо­кра­ти­че­ский со­ци­а­лист, в 1906-м (после из­да­ния «Раз­мыш­ле­ний о на­си­лии») — при­знан­ный тео­ре­тик ре­во­лю­ци­он­но­го син­ди­ка­лиз­ма, в 1911-м – на­ци­о­на­лист, в 1914-м — со­ци­а­лист-ин­тер­на­ци­о­на­лист, после Ок­тябрь­ской ре­во­лю­ции в Рос­сии — по­клон­ник боль­ше­виз­ма и его вождя — Ле­ни­на, а неза­дол­го до своей смер­ти в 1922-м успел от­дать долж­ное воле Бе­ни­то Мус­со­ли­ни.

Легче всего на­звать Со­ре­ля пу­та­ни­ком и успо­ко­ить­ся на этом. Од­на­ко его по­ис­ки на­хо­ди­лись в рам­ках одной и той же си­сте­мы ко­ор­ди­нат. Он всё время пы­тал­ся найти путь, ко­то­рый вы­ве­дет об­ще­ство из цар­ства бур­жу­аз­но­го де­ка­дан­са. Со­вет­ский ис­то­рик фи­ло­со­фии и по­ли­то­лог Елена Са­мар­ская на­зва­ла Со­ре­ля «веч­ным ере­ти­ком». Это аб­со­лют­но точ­ное опре­де­ле­ние. Имен­но ши­ро­та «ин­тел­лек­ту­аль­ной все­доз­во­лен­но­сти» поз­во­ли­ла Со­ре­лю вы­ра­бо­тать кон­цеп­цию, бла­го­да­ря ко­то­рой в на­ча­ле XXI века со­ци­а­ли­сти­че­ские идеи вы­гля­дят не уны­лой штам­пов­кой, а ин­тел­лек­ту­аль­ным про­ры­вом в бу­ду­щее.

Паоло Пас­то­ри, автор книги «Ре­во­лю­ция про­дол­жи­лась в Пру­доне и Со­ре­ле»,  при­шёл к за­клю­че­нию, что кон­цеп­ция Со­ре­ля – "это ра­ди­каль­ная аль­тер­на­ти­ва и ре­ак­ци­он­но­му кон­сер­ва­тиз­му, и псев­до­ре­во­лю­ци­он­но­му про­грес­сиз­му". Пас­то­ри спра­вед­ли­во утвер­жда­ет, что со­ре­лев­ская мысль пре­одо­ле­ва­ет все об­ще­при­ня­тые по­ли­ти­че­ские про­ти­во­по­став­ле­ния. И это сбли­жа­ет его с тео­ре­ти­ка­ми и идео­ло­га­ми «тре­тье­го пути»: Осваль­дом Шпен­гле­ром, Аль­фре­дом Бойм­ле­ром, Мар­ти­ном Хай­дег­ге­ром, Эрн­стом Юн­ге­ром и дру­ги­ми.

Про­ле­тар­ский миф

«Раз­мыш­ле­ния о на­си­лии» были на­столь­ной кни­гой Бе­ни­то Мус­со­ли­ни, с ко­то­рым Со­рель встре­чал­ся в 1912-м
Твор­че­ство Со­ре­ля на­столь­ко ори­ги­наль­но, что труд­но вы­де­лить во всём его мно­го­об­ра­зии что-то наи­бо­лее важ­ное. Но ско­рее всего – это раз­ра­бот­ка тео­рии про­ле­тар­ско­го мифа. Миф, по Со­ре­лю, — это ор­га­ни­че­ский син­тез между ра­ци­о­наль­но­стью и тем, что ра­ци­о­наль­но­стью не яв­ля­ет­ся. В свой кон­сер­ва­тив­но-ли­бе­раль­ный пе­ри­од, в ра­бо­тах «Вклад в мир­ское изу­че­ние Биб­лии» и «Про­цесс Со­кра­та» Со­рель иде­а­ли­зи­ро­вал ран­нее хри­сти­ан­ство с его убеж­де­ни­ем в неиз­быв­но­сти зла, иде­а­лом му­че­ни­че­ства. Его при­вле­кал ре­ли­ги­оз­ный эн­ту­зи­азм, тот сплав веры и ле­ген­ды, ко­то­рый ха­рак­те­рен для пе­ри­о­дов ре­ли­ги­оз­ной эк­заль­та­ции. Позже Со­рель стре­мил­ся вос­про­из­ве­сти в со­ци­а­лиз­ме тот же син­тез веры, ле­ген­ды и мифа. Так, когда его увлек­ли ре­ви­зи­о­нист­ские идеи Эду­ар­да Берн­штей­на, Со­рель утвер­ждал, что хотя идеи Марк­са об эко­но­ми­че­ском крахе ка­пи­та­лиз­ма жиз­нью не под­твер­жда­ют­ся, они нужны для «ре­во­лю­ци­он­но­го вос­пи­та­ния про­ле­та­ри­а­та» и пред­став­ля­ют собой «эле­мен­ты ре­во­лю­ци­он­но­го мифа».

Со­рель, ко­то­рый неза­дол­го до этого до­ка­зы­вал на­уч­ность марк­сиз­ма, при­шёл в итоге к вы­во­ду, что на­уч­ное обос­но­ва­ние со­ци­а­лиз­ма про­сто невоз­мож­но: со­ци­а­лизм – не вывод из на­уч­ной док­три­ны, а по­зи­ция, про­дик­то­ван­ная вы­бо­ром. Нель­зя, счи­тал он, при­ни­мать все­рьёз то, что Фри­дрих Эн­гельс писал о на­уч­но­сти со­ци­а­лиз­ма: «Эн­гельс очень мало читал со­вре­мен­ных фи­ло­со­фов; он имел толь­ко общие и до­воль­но смут­ные пред­став­ле­ния от­но­си­тель­но но­вей­ших работ со­вре­мен­ной науки; не нужно при­да­вать боль­шое зна­че­ние фор­му­лам, ко­то­рые он упо­треб­ля­ет. Выра­жение “на­уч­ный со­ци­а­лизм” по­твор­ство­ва­ло хо­дя­чим идеям о все­мо­гу­ще­стве науки, и оно имело успех». Марк­сист­ская ра­ци­о­наль­ность, пре­не­бре­гая эмо­ци­о­наль­ны­ми сто­ро­на­ми жизни, ведёт в итоге к уто­пии – это убеж­де­ние Со­рель со­хра­нил до самой смер­ти. Он неисто­во про­те­сто­вал про­тив ра­ци­о­на­лиз­ма в под­хо­де к ис­то­рии, неиз­беж­но упро­щав­ше­го, по его мне­нию, об­ще­ствен­ное раз­ви­тие, и по­рож­дав­ше­го ложь и уто­пии при по­пыт­ках его объ­яс­не­ния, а тем более пред­ска­за­ния.

Ра­ци­о­наль­ной уто­пии Со­рель про­ти­во­по­став­лял со­ци­аль­ный миф, на­сы­щен­ный эмо­ци­я­ми. «Ми­фо­твор­че­ство» Со­ре­ля рас­цве­ло в его син­ди­ка­лист­ский пе­ри­од, когда он стал одним из идео­ло­гов «новой школы» со­ци­а­лиз­ма. Со­ци­аль­ный миф при­зван «дать вид ре­аль­но­сти тем на­деж­дам, ко­то­рые во­оду­шев­ля­ют наше по­ве­де­ние в на­сто­я­щем», пишет он в своей зна­ме­ни­той книге «Раз­мыш­ле­ния о на­си­лии» (1906). Своё мне­ние он под­твер­ждал мно­же­ством при­ме­ров. «Пер­вые хри­сти­ане ждали в самом бли­жай­шем бу­ду­щем вто­ро­го при­ше­ствия Хри­ста, ги­бе­ли язы­че­ско­го мира и во­дво­ре­ния цар­ства Божия на земле; пе­ре­во­рот не про­изо­шёл, и всё же мысль хри­сти­ан так про­ник­лась этим апо­ка­лип­ти­че­ским мифом, что мно­гие со­вре­мен­ные учё­ные дер­жат­ся того мне­ния, что вся про­по­ведь Хри­ста за­клю­ча­лась в одной этой мысли. На­деж­ды, воз­ла­гав­ши­е­ся Лю­те­ром и Каль­ви­ном на ре­ли­ги­оз­ный дух Ев­ро­пы, тоже ни­сколь­ко не осу­ще­стви­лись; эти отцы ре­фор­ма­ции стали скоро ка­зать­ся лю­дь­ми со­вер­шен­но дру­го­го мира, <…> про­бле­мы, му­чав­шие их, за­ни­ма­ют незна­чи­тель­ное место в со­вре­мен­ном про­те­стан­тиз­ме. Можем ли мы на этом ос­но­ва­нии оспа­ри­вать огром­ное зна­че­ние их мечты о воз­рож­де­нии хри­сти­ан­ства для че­ло­ве­че­ства? С таким же ос­но­ва­ни­ем можно было бы утвер­ждать, что и на­сто­я­щие по­след­ствия Ре­во­лю­ции со­вер­шен­но не по­хо­дят на ту вол­шеб­ную кар­ти­ну, ко­то­рая ри­со­ва­лась перед ослеп­лён­ны­ми очами её пер­вых про­ро­ков, а без этой кар­ти­ны про­изо­шла ли бы сама ре­во­лю­ция?» — раз­мыш­ля­ет Со­рель. В итоге он при­хо­дит к за­клю­че­нию, что «со­всем неваж­но знать, какой из ме­ло­чей, со­став­ля­ю­щих ми­фо­ло­ги­че­скую кон­цеп­цию, суж­де­но осу­ще­ствить­ся в ходе ис­то­ри­че­ских со­бы­тий; это ведь не аст­ро­ло­ги­че­ские аль­ма­на­хи; воз­мож­но даже, что ни одна из де­та­лей не осу­ще­ствит­ся, как слу­чи­лось с ожи­да­е­мой хри­сти­а­на­ми ка­та­стро­фой». «На эти мифы, — с его точки зре­ния, — нужно смот­реть про­сто как на сред­ство воз­дей­ствия на на­сто­я­щее, и споры о спо­со­бе их ре­аль­но­го при­ме­не­ния к те­че­нию ис­то­рии ли­ше­ны вся­ко­го смыс­ла: для нас важна вся со­во­куп­ность ми­фо­ло­ги­че­ской кон­цеп­ции».

Со­рель со­об­ща­ет, что люди, ко­то­рые при­ни­ма­ют «ак­тив­ное уча­стие в дей­стви­тель­но ре­во­лю­ци­он­ном дви­же­нии про­ле­та­ри­а­та» и не стре­мят­ся «по­пасть в бур­жу­а­зию», знают, что ра­бо­чих во­оду­шев­ля­ет идея все­об­щей стач­ки. Имен­но эта идея, по его на­блю­де­ни­ям, пре­вра­ща­ет «смысл, на­деж­ды и зна­че­ние каж­до­го от­дель­но­го слу­чая в еди­ное целое». От прак­ти­ков ра­бо­че­го дви­же­ния, син­ди­ка­ли­стов, он узнал, что «все­об­щая за­ба­стов­ка есть имен­но та ми­фо­ло­ги­че­ская кон­цеп­ция, в ко­то­рой за­клю­ча­ет­ся весь со­ци­а­лизм; со­во­куп­ность об­ра­зов, спо­соб­ных вы­звать имен­но те чув­ства, ко­то­рые со­от­вет­ству­ют раз­лич­ным про­яв­ле­ни­ям со­ци­а­ли­сти­че­ской борь­бы про­тив со­вре­мен­но­го об­ще­ства». «Стач­ки, — объ­яс­ня­ет Со­рель, — за­ро­ди­ли в про­ле­та­ри­а­те самые бла­го­род­ные и глу­бо­кие чув­ства, ко­то­рые все­об­щая за­ба­стов­ка объ­еди­ня­ет в общую кар­ти­ну, со­об­щая бла­го­да­ря этому сли­я­нию каж­до­му из них мак­си­мум ин­тен­сив­но­сти; вы­зы­вая в ра­бо­чих наи­бо­лее жгу­чие вос­по­ми­на­ния част­ных кон­флик­тов, она ярко осве­ща­ет все част­но­сти кар­ти­ны, сто­я­щей перед со­зна­ни­ем». По мне­нию Со­ре­ля, «все­об­щую за­ба­стов­ку нужно рас­смат­ри­вать как нечто целое и неде­ли­мое», от­дель­ные её де­та­ли «не дадут ни­че­го для ура­зу­ме­ния со­ци­а­лиз­ма». Путём ста­чек, по мне­нию Со­ре­ля, со­зре­ва­ет «пред­став­ле­ние о ре­во­лю­ции в смыс­ле со­ци­аль­ной ка­та­стро­фы». «Миф – пишет Со­рель, — это ре­а­ли­за­ция на­дежд через дей­ствие; но он не слу­жит док­трине, так как док­три­ны и си­сте­мы суть ин­тел­ли­гент­ские спе­ку­ля­ции, име­ю­щие мало об­ще­го с ре­аль­ной схват­кой и ин­те­ре­са­ми про­ле­та­ри­ев». Как верно разъ­яс­ня­ет Анж Сам­пье­ру в ста­тье «Жорж Со­рель: со­ци­а­лизм и на­си­лие», миф, по Со­ре­лю, — «это сим­во­ли­че­ский пе­ре­вод ре­аль­но­сти, ко­то­рый санк­ци­о­ни­ру­ет и ак­ти­ви­зи­ру­ет то­таль­ную мо­би­ли­за­цию масс».

Со­рель со­об­ща­ет, что люди, ко­то­рые при­ни­ма­ют «ак­тив­ное уча­стие в дей­стви­тель­но ре­во­лю­ци­он­ном дви­же­нии про­ле­та­ри­а­та» и не стре­мят­ся «по­пасть в бур­жу­а­зию», знают, что ра­бо­чих во­оду­шев­ля­ет идея все­об­щей стач­ки

Со­рель по­ни­мал миф как глав­ное и ос­нов­ное ду­хов­ное сред­ство мо­би­ли­за­ции про­ле­та­ри­а­та, а ре­во­лю­цию – как то­таль­ный взрыв ир­ра­ци­о­наль­но­го. И в ис­то­рии ра­бо­чей борь­бы мы на­хо­дим мно­же­ство при­ме­ров, ко­то­рые по­ка­зы­ва­ют обос­но­ван­ность со­ре­лев­ско­го мне­ния. Как от­ме­ча­ет Анж Сам­пье­ру, Со­рель по­ни­мал ре­во­лю­цию как «ра­ди­каль­ный твор­че­ский порыв, фор­ми­ру­ю­щий­ся на ос­но­ва­нии стач­ки и за­клю­ча­ю­щий­ся в то­таль­ной кри­ти­ке су­ще­ству­ю­ще­го строя».

Со­рель про­во­дил чёт­кое раз­ли­чие между все­об­щей со­ци­аль­ной стач­кой, ко­то­рая, с его точки зре­ния, «вы­ра­жа­ет собой весь про­ле­тар­ский со­ци­а­лизм», и все­об­щей по­ли­ти­че­ской за­ба­стов­кой, ко­то­рой вожди пар­ла­мент­ских со­ци­а­ли­сти­че­ских пар­тий лишь «пу­га­ют бо­га­тых и экс­плу­а­ти­ру­ют их для лич­ных выгод». Со­рель не уста­вал об­ли­чать по­ли­ти­ка­нов в тогах со­ци­а­ли­стов, ко­то­рые «вос­ста­ют про­тив при­ви­ле­гий бо­гат­ства, а сами поль­зу­ют­ся всеми вы­го­да­ми этих при­ви­ле­гий». «Экс­плу­а­ти­руя дур­ные ин­стинк­ты и глу­пость ру­ко­во­ди­мой ими массы, — пишет Со­рель, — они, как это ни зву­чит па­ра­док­саль­но, за­став­ля­ют толпу одоб­рять нера­вен­ство усло­вий во имя де­мо­кра­ти­че­ско­го ра­вен­ства».

К самой бур­жу­аз­ной де­мо­кра­тии Жорж Со­рель от­но­сил­ся с ве­ли­чай­шим пре­зре­ни­ем. «Опыт по­ка­зы­ва­ет, — ука­зы­ва­ет он, — что во всех стра­нах, где де­мо­кра­тия может спо­кой­но раз­ви­вать­ся со­об­раз­но своей при­ро­де, гос­под­ству­ет под­куп в самом бес­со­вест­ном виде, при­чём никто не счи­та­ет нуж­ным скры­вать своих мо­шен­ни­че­ских под­де­лок». По мне­нию Со­ре­ля, «де­мо­кра­тия, ос­но­ван­ная на вы­бор­ном на­ча­ле, имеет очень боль­шое сход­ство с бир­же­вы­ми кру­га­ми; в том и дру­гом слу­чае при­хо­дит­ся рас­счи­ты­вать на на­ив­ность масс, по­ку­пать со­дей­ствие боль­шой прес­сы и со­зда­вать удачу путём бес­ко­неч­ных хит­ро­стей; нет боль­шой раз­ни­цы между фи­нан­си­стом, вы­сту­па­ю­щим на рынок с бле­стя­щи­ми пред­при­я­ти­я­ми, ко­то­рые рух­нут в те­че­ние несколь­ких лет, и по­ли­ти­ком, обе­ща­ю­щим своим со­граж­да­нам целый ряд ре­форм, ко­то­рых он не в со­сто­я­нии про­ве­сти, и ко­то­рые све­дут­ся лишь к на­гро­мож­де­нию бу­ма­ги в пар­ла­мент­ских кан­це­ля­ри­ях». Читая эти стро­ки из книги Со­ре­ля «Раз­мыш­ле­ния о на­си­лии», при­хо­дишь к мысли, что бур­жу­аз­ная де­мо­кра­тия за­ра­же­на бо­лез­ня­ми, ко­то­рые легко пе­ре­да­ют­ся, но не из­ле­чи­ва­ют­ся. Точ­нее – бур­жу­а­зия за­ра­жа­ет де­мо­кра­тию неиз­ле­чи­мы­ми хво­ря­ми.

«Воз­вы­шен­ное умер­ло в бур­жу­а­зии, и по­это­му она осуж­де­на, — про­воз­гла­ша­ет Со­рель. У него вы­зы­ва­ют от­вра­ще­ние «все ин­тел­лек­ту­аль­ные и мо­раль­ные недо­стат­ки клас­са, по­ра­жён­но­го безу­ми­ем». Бур­жу­а­зия, по­ла­га­ет он, «осуж­де­на на смерть» и «её ис­чез­но­ве­ние лишь во­прос вре­ме­ни». Со­рель убеж­да­ет: есть лишь одно сред­ство спа­се­ния мира от бур­жу­аз­но­го де­ка­дан­са — про­ле­тар­ское на­си­лие.

Путь на­си­лия

Од­на­ко про­ле­тар­ское на­си­лие, по Со­ре­лю, не имеет ни­че­го об­ще­го с фи­зи­че­ской агрес­си­ей или, тем более, с тер­ро­риз­мом. Идея на­си­лия в его кон­цеп­ции со­пря­же­на с идеей все­об­щей со­ци­аль­ной стач­ки, ко­то­рая, соб­ствен­но, и яв­ля­ет­ся ос­нов­ным ору­ди­ем ре­во­лю­ции. Стач­ка, как по­ка­зы­ва­ет Со­рель, — самое на­сто­я­щее бо­е­вое дей­ствие, во всём по­доб­ное на­сто­я­щей войне. А всё, что про­ис­хо­дит на войне, «ли­ше­но ха­рак­те­ра нена­ви­сти или мести; на войне не уби­ва­ют по­беж­дён­ных; не под­вер­га­ют без­за­щит­ных непри­ят­но­стям, ко­то­рые вы­па­да­ют на долю сра­жа­ю­щих­ся армий; сила про­яв­ля­ет­ся со­об­раз­но соб­ствен­ной при­ро­де». Со­рель до­ка­зы­ва­ет: «чем боль­ше рас­про­стра­нит­ся син­ди­ка­лизм», «тем боль­ше и боль­ше со­ци­аль­ные кон­флик­ты будут но­сить ха­рак­тер чи­стой борь­бы, вполне ана­ло­гич­ной борь­бе двух враж­деб­ных армий». Со­рель с пре­зре­ни­ем опи­сы­ва­ет «мсти­тель­ное на­си­лие» «ре­во­лю­ци­о­не­ров 93 года» — яко­бин­цев. Их на­си­лие было па­то­ло­ги­че­ским и трус­ли­вым, так как они ока­за­лись неспо­соб­ны по­ве­сти за собой массы.

Мис­сия про­ле­тар­ско­го на­си­лия, по мне­нию Со­ре­ля, имеет вы­со­кое эти­че­ское зна­че­ние – то­таль­ное об­нов­ле­ние мира. «На­си­лие про­ле­та­ри­а­та не толь­ко обес­пе­чи­ва­ет гря­ду­щую ре­во­лю­цию, но и пред­став­ля­ет из себя, ка­жет­ся, един­ствен­ное сред­ство, ко­то­рым ев­ро­пей­ские нации, оту­пев­шие от гу­ма­низ­ма, рас­по­ла­га­ют, чтобы вновь ощу­тить в себе преж­нюю энер­гию», — утвер­ждал Со­рель. Он до­ка­зы­вал, что «гу­ма­низм и мяг­ко­сер­де­чие лишь по­ощ­ря­ют мо­шен­ни­че­ство и хит­ро­сти, рас­про­стра­нён­ные в ры­ноч­ных об­ще­ствах». Имен­но Со­ре­лю при­над­ле­жит фраза, ко­то­рая затем стала клас­си­че­ской: «Дей­ствие – вот что нам необ­хо­ди­мо в первую оче­редь». «На­си­лие, — под­чёр­ки­вал Со­рель, — это док­три­на в дей­ствии, чи­стая воля».

И здесь Со­рель де­ла­ет неожи­дан­ный по­во­рот. Он на­де­ет­ся, что про­ле­тар­ское на­си­лие… воз­ро­дит бо­е­вой дух в бур­жу­а­зии. «Воз­рас­та­ю­щее мо­гу­ще­ство ра­бо­че­го клас­са, над­ле­жа­щим об­ра­зом ор­га­ни­зо­ван­но­го, может при­ну­дить класс вести оже­сто­чён­ную про­мыш­лен­ную кам­па­нию». А когда «перед лицом бур­жу­а­зии, жад­ной до побед и бо­га­той, вста­нет объ­еди­нён­ный и ре­во­лю­ци­о­ни­зи­ро­ван­ный про­ле­та­ри­ат, то ка­пи­та­ли­сти­че­ское об­ще­ство до­стиг­нет выс­шей точки сво­е­го раз­ви­тия». Клас­со­вый мир, по мне­нию Со­ре­ля, смяг­чая со­ци­аль­ные кон­флик­ты, сме­ши­ва­ет бур­жу­а­зию и про­ле­та­ри­ат «в одном де­мо­кра­ти­че­ском бо­ло­те», а «на­си­лие про­ле­та­ри­а­та воз­вра­ща­ет хо­зя­ев к их роли про­из­во­ди­те­лей и вос­ста­нов­ля­ет таким об­ра­зом клас­со­вые раз­ли­чия». С точки зре­ния Со­ре­ля, «марк­сист­ская тео­рия ре­во­лю­ции пред­по­ла­га­ет, что ка­пи­та­лизм будет по­ра­жён в самое серд­це, ещё когда будет вполне жиз­не­спо­со­бен, вы­пол­няя до конца свою ис­то­ри­че­скую мис­сию, во время его пол­ной про­мыш­лен­ной жиз­не­спо­соб­но­сти, когда про­из­вод­ство ещё про­грес­си­ру­ет». Со­рель на­по­ми­нал, что все ре­во­лю­ции про­ис­хо­ди­ли в годы подъ­ёма, а не упад­ка. От­сю­да его на­деж­ды на то, что на­си­лие про­ле­та­ри­а­та, «влияя на бур­жуа, раз­бу­дит в них клас­со­вое со­зна­ние», на­пол­нит их «духом бод­ро­сти, неуто­ми­мо­сти, неумо­ли­мо­сти, ко­то­рым от­ли­ча­лись ос­но­ва­те­ли новой про­мыш­лен­но­сти». «Всё может быть спа­се­но», если про­ле­та­ри­ат «путём на­си­лия» резче раз­гра­ни­чит клас­со­вые ин­те­ре­сы и су­ме­ет «вдох­нуть в бур­жу­а­зию долю её преж­ней энер­гии», счи­тал Со­рель. Он до­ка­зы­вал: «чем ка­пи­та­ли­стич­нее будет бур­жу­а­зия, чем во­ин­ствен­ней будет на­стро­ен про­ле­та­ри­ат, тем боль­ше вы­иг­ра­ет дви­же­ние». С по­мо­щью на­си­лия про­ле­та­ри­ат не до­бьёт­ся немед­лен­но­го улуч­ше­ния сво­е­го ма­те­ри­аль­но­го по­ло­же­ния, но зато он «спа­сёт мир от вар­вар­ства». И по­это­му «на­си­лие про­ле­та­ри­а­та, по­ня­тое, как ма­ни­фе­ста­ция, сви­де­тель­ству­ю­щая о со­зна­нии клас­со­вых ин­те­ре­сов, яв­ля­ет­ся пре­крас­ным ге­ро­и­че­ским по­дви­гом».

«У Со­ре­ля была своя из­люб­лен­ная эпоха, с на­ступ­ле­ни­ем ко­то­рой он свя­зы­вал, с одной сто­ро­ны, на­деж­ду на по­ра­же­ние уто­пи­че­ско­го де­мо­кра­ти­че­ско­го со­зна­ния, с дру­гой — воз­мож­ность пе­ре­хо­да к тео­рии и прак­ти­ке неуто­пи­че­ско­го со­ци­а­лиз­ма про­из­во­ди­те­лей. Это — эпоха рас­цве­та ин­ду­стри­аль­но­го ка­пи­та­лиз­ма и сво­бод­ной кон­ку­рен­ции, на­сту­пив­шая в се­ре­дине XIX века, – от­ме­ча­ет ис­сле­до­ва­тель­ни­ца Елена Са­мар­ская. – Со­ре­ля ра­до­ва­ло то, что ин­ду­стри­аль­ный ка­пи­тал вышел на пер­вое место в эко­но­ми­ке, от­тес­нив тор­го­вый и ро­стов­щи­че­ский ка­пи­та­лы, его при­вле­ка­ло также и то, что эко­но­ми­че­ское раз­ви­тие при­об­ре­ло ха­рак­тер сти­хий­но­го, неуправ­ля­е­мо­го в целом про­цес­са, а про­мыш­лен­ни­ки до­би­ва­лись невме­ша­тель­ства го­су­дар­ства в эко­но­ми­че­скую жизнь, сле­дуя ло­зун­гу “Laisser faire, laisser passer” (сво­бо­да тор­гов­ли и пред­при­ни­ма­тель­ства граж­дан). Со­рель видел в этом про­яв­ле­ние того, что не разум, а бес­со­зна­тель­ные им­пуль­сы ведут эко­но­ми­че­ское раз­ви­тие, он до­ро­жил этим ощу­ще­ни­ем сти­хии, фа­таль­но­сти, сле­по­го хода ис­то­рии. Не толь­ко по­то­му, что эта сти­хия ста­ви­ла пре­дел ра­ци­о­наль­но­му вме­ша­тель­ству в дви­же­ние об­ще­ства, но и по­то­му, что она, по его мне­нию, де­ла­ла воз­мож­ным сти­хий­ный же со­ци­а­ли­сти­че­ский пе­ре­во­рот в ре­зуль­та­те клас­со­вой борь­бы и спон­тан­но­го вы­зре­ва­ния форм ор­га­ни­за­ции труда, пе­ре­ни­ма­е­мых со­ци­а­лиз­мом у ка­пи­та­лиз­ма».

Од­на­ко про­ле­та­ри­ат, ру­ко­во­ди­мый уме­рен­ны­ми пар­ла­мент­ски­ми со­ци­а­ли­ста­ми, так и не про­бу­дил бо­е­вой дух бур­жу­а­зии. Со­рель так и не до­ждал­ся воз­рож­де­ния того типа ка­пи­та­ли­стов, ко­то­рые, воз­глав­ляя ги­гант­ские пред­при­я­тия, за­слу­жи­ли зва­ния «ка­пи­та­нов ин­ду­стрии». И тогда он, как и почти все борцы с бур­жу­аз­ным де­ка­дан­сом того вре­ме­ни (Фи­лип­по Том­ма­зо Ма­ри­нет­ти, Га­б­ри­э­ле д’Ан­нун­цио и дру­гие), решил, что из бо­лез­нен­но­го оце­пе­не­ния об­ще­ство вы­ве­дет гло­баль­ная война. Дли­тель­ный мир, ко­то­рым Фран­ция на­сла­жда­лась с 1871 года, писал Со­рель в книге «Со­ци­аль­ные очер­ки», явил­ся «при­чи­ной её нрав­ствен­ной и ду­хов­ной сла­бо­сти, так как дух пред­при­им­чи­во­сти фран­цу­зов пошёл на убыль». А война, по его мне­нию, могла бы про­бу­дить «бо­е­вой дух фран­цу­зов» и спо­соб­ство­вать пре­одо­ле­нию уме­рен­но­сти и раз­ру­ше­нию со­ци­аль­но­го мира». Когда же война раз­ра­зи­лась в 1914-м, Со­рель занял, од­на­ко, ин­тер­на­ци­о­на­лист­ские по­зи­ции.

Мо­раль про­из­во­ди­те­лей

В от­ли­чие от боль­шин­ства со­ци­а­ли­стов конца XIX – на­ча­ла XX века, Жорж Со­рель уде­лял боль­шое зна­че­ние мо­ра­ли. Это не зна­чит, что он был мо­ра­ли­стом. Как раз на­о­бо­рот – он едко вы­сме­и­вал уто­пи­стов, ко­то­рые пы­та­лись «воз­дей­ство­вать на чув­ства бо­га­тых и свет­ских людей, чтобы воз­бу­дить в них сим­па­тию к тем, кого на­зы­ва­ли с чув­ством со­стра­да­ния – обез­до­лен­ны­ми клас­са­ми». По мне­нию Со­ре­ля, «марк­си­сты ты­ся­чу раз были правы в своих на­смеш­ках над уто­пи­ста­ми и в своих утвер­жде­ни­ях, что мо­ра­ли не со­здать уми­ли­тель­ны­ми про­по­ве­дя­ми, ост­ро­ум­ны­ми идео­ло­ги­че­ски­ми на­стро­е­ни­я­ми или пре­крас­ны­ми же­ста­ми». Но он осуж­да­ет их за то, что от на­сме­шек над фан­та­сти­че­ской спра­вед­ли­во­стью, со­здан­ной во­об­ра­же­ни­ем уто­пи­стов, они ска­ти­лись к «гру­бым шут­кам над самой обы­ден­ной мо­ра­лью». Он по­до­зре­вал, что амо­ра­лизм со­ци­а­ли­стов вы­те­ка­ет из их же­ла­ния про­брать­ся в пар­ла­мент лю­бы­ми пу­тя­ми. «Раз вни­ма­ние со­сре­до­то­че­но на вы­бо­рах, при­хо­дит­ся под­чи­нить­ся из­вест­ным общим усло­ви­ям, ко­то­рые неустра­ни­мым об­ра­зом вы­дви­га­ют­ся для всех пар­тий во всех стра­нах и во все вре­ме­на: когда гос­под­ству­ет убеж­де­ние, что бу­дущ­ность мира за­ви­сит от из­би­ра­тель­ных про­грамм, от со­гла­ше­ний, за­клю­чён­ных между вли­я­тель­ны­ми ли­ца­ми, и от тор­гов­ли собой, то тут уже нель­зя счи­тать­ся с мо­раль­ны­ми пре­пят­стви­я­ми, не поз­во­ля­ю­щи­ми че­ло­ве­ку идти туда, куда вле­чёт его несо­мнен­ный его ин­те­рес», — объ­яс­нял Со­рель свои до­гад­ки по по­во­ду амо­ра­лиз­ма со­ци­а­ли­стов.

Са­мо­го Со­ре­ля вол­но­ва­ли во­про­сы не обы­ден­ной мо­ра­ли, а воз­мож­ность вы­ра­бот­ки «мо­ра­ли бу­ду­щих про­из­во­ди­те­лей». Как пред­ста­ви­тель новой школы в со­ци­а­лиз­ме, он был убеж­дён, что мо­раль­ный про­гресс в среде про­ле­та­ри­а­та на­столь­ко же необ­хо­дим, как и ма­те­ри­аль­ный про­гресс в сфере ору­дий про­из­вод­ства». Иначе невоз­мож­но будет «дви­гать со­вре­мен­ную про­мыш­лен­ность на всё более вы­со­кую сту­пень раз­ви­тия». Со­рель за­да­вал­ся во­про­сом, «как можно пред­ста­вить себе пе­ре­ход со­вре­мен­ных людей на по­ло­же­ние сво­бод­ных про­из­во­ди­те­лей, ра­бо­та­ю­щих в ма­стер­ской, в ко­то­рой нет хо­зя­и­на». Чтобы «не впасть в уто­пию», он ста­вил его «не для об­ще­ства, став­ше­го уже со­ци­а­ли­сти­че­ским, а для пе­ре­ход­но­го со­сто­я­ния, неиз­беж­но­го на пути между тем и дру­гим стро­ем». И, ища ответ на этот во­прос, Со­рель воз­вра­ща­ет­ся к идее все­об­щей стач­ки, а зна­чит — и про­ле­тар­ско­го на­си­лия. Ис­ход­ной точ­кой его рас­суж­де­ний яв­ля­ют­ся «весь­ма лю­бо­пыт­ные ана­ло­гии» между в «выс­шей сте­пе­ни за­ме­ча­тель­ны­ми свой­ства­ми», вы­ка­зан­ны­ми сол­да­та­ми ре­во­лю­ци­он­ной армии Фран­ции, и теми ка­че­ства­ми, ко­то­рые «про­яв­ля­ют ра­бо­чие в ре­зуль­та­те про­па­ган­ды все­об­щей стач­ки».

«Во время войны за осво­бож­де­ние каж­дый сол­дат смот­рел на себя, как на лич­ность, ко­то­рой пред­сто­ит вы­пол­нить в сра­же­нии нечто очень важ­ное, а не счи­тал себя лишь со­став­ной ча­стью во­ен­но­го ме­ха­низ­ма, вве­рен­но­го вер­хов­но­му управ­ле­нию на­чаль­ству­ю­ще­го лица, – пишет Со­рель. – По­это­му сра­же­ния нель­зя было упо­до­бить шах­мат­ной игре, в ко­то­рой че­ло­век иг­ра­ет роль пешки; они ста­но­вят­ся сре­до­то­чи­ем ге­ро­и­че­ских по­дви­гов, со­вер­шён­ных от­дель­ны­ми лич­но­стя­ми, ко­то­рые на­хо­дят по­буж­де­ние для своих дей­ствий в своём соб­ствен­ном эн­ту­зи­аз­ме. …На поле сра­же­ния вожди по­да­ва­ли при­мер наи­бо­лее без­за­вет­но­го му­же­ства и были лишь пе­ре­до­вы­ми бор­ца­ми». Он ука­зы­ва­ет на «гос­под­ство­вав­шее тогда у сол­дат убеж­де­ние, что ма­лей­шая неис­прав­ность по­след­не­го из сол­дат может дурно от­ра­зить­ся на успе­хе всего дела и под­верг­нуть опас­но­сти жизнь всех его то­ва­ри­щей», по­это­му «сол­дат-участ­ник войн за осво­бож­де­ние от­но­сил­ся почти с суе­вер­ной доб­ро­со­вест­но­стью к вы­пол­не­нию ма­лей­ших при­ка­за­ний».

Тот же дух Со­рель на­хо­дит «и в ра­бо­чих груп­пах, воз­буж­дён­ных все­об­щей стач­кой», ко­то­рые «пред­став­ля­ют себе ре­во­лю­цию как огром­ное вос­ста­ние». Каж­дый за­ба­стов­щик «дей­ству­ет с воз­мож­но боль­шим во­оду­шев­ле­ни­ем, от­ве­ча­ет сам за себя, не за­бо­тит­ся почти о под­чи­не­нии своих дей­ствий ши­ро­ко­му об­ще­му плану, по­стро­ен­но­му на на­уч­ных ос­но­ва­ни­ях».

Со­рель об­ра­ща­ет вни­ма­ние на жерт­вен­ное бес­ко­ры­стие сол­дат ре­во­лю­ци­он­ной армии: «Ни­ко­гда не было бы на войне ве­ли­ких по­дви­гов, если бы каж­дый сол­дат при всех своих дей­стви­ях, име­ю­щих ге­ро­и­че­ский ха­рак­тер, рас­счи­ты­вал по­лу­чить на­гра­ду, со­от­вет­ству­ю­щую его за­слу­ге. Когда ко­лон­на идёт в атаку, то люди, на­хо­дя­щи­е­ся в пер­вых рядах, знают, что их по­сла­ли на смерть, и что по­бе­да до­ста­нет­ся тем, кто по их тру­пам взой­дёт на непри­я­тель­ское укреп­ле­ние, од­на­ко они не ду­ма­ют об этой круп­ной неспра­вед­ли­во­сти и идут впе­рёд». А затем Со­рель за­да­ёт ри­то­ри­че­ский во­прос: «Разве о со­вре­мен­ном про­из­во­ди­те­ле нель­зя ска­зать того же?» В итоге он при­хо­дит к за­клю­че­нию, что «идея все­об­щей стач­ки, по­сто­ян­но об­нов­ля­е­мая теми чув­ства­ми, какие вы­зы­ва­ет про­ле­тар­ское на­си­лие, со­зда­ёт глу­бо­ко эти­че­ское со­сто­я­ние духа, и в то же время на­прав­ля­ет все силы души в сто­ро­ну осу­ществ­ле­ния идеи сво­бод­но функ­ци­о­ни­ру­ю­щей и необык­но­вен­но про­грес­сив­ной ма­стер­ской».

Таким об­ра­зом, не в ра­зу­ме и не в науке искал те­перь Со­рель обос­но­ва­ние со­ци­а­лиз­ма, а в чув­стве необ­хо­ди­мо­сти мо­раль­но­го об­нов­ле­ния мира. Он счи­тал, что глав­ны­ми цен­но­стя­ми новой мо­ра­ли яв­ля­ют­ся труд, спра­вед­ли­вость, от­вет­ствен­ность, сво­бо­да и со­ли­дар­ность про­из­во­ди­те­лей; фор­ми­ру­ет­ся же новая мо­раль в ра­бо­чих ор­га­ни­за­ци­ях: в проф­со­ю­зах, ко­опе­ра­ти­вах, об­ще­ствах вза­и­мо­по­мо­щи. Всё, что ведёт к умень­ше­нию духа от­вет­ствен­но­сти, до­сто­ин­ства про­из­во­ди­те­ля, его ини­ци­а­ти­вы — долж­но быть, убеж­дён Со­рель, осуж­де­но со­ци­а­ли­ста­ми. Глав­ное место в со­ре­лев­ской мо­раль­ной кон­цеп­ции за­ни­ма­ет про­из­во­ди­тель, а не про­сто че­ло­век как та­ко­вой.

Что ка­са­ет­ся бу­ду­ще­го об­ще­ства, то Со­рель из­бе­гал опи­сы­вать его, чтобы не впасть в уто­пизм.«Ни­ка­кое уси­лие мысли, ни­ка­кой про­гресс зна­ний, ни­ка­кая ло­ги­че­ская ин­дук­ция не разъ­яс­ня­ет той та­ин­ствен­но­сти, ко­то­рая окру­жа­ет со­ци­а­лизм. Эта неяс­ность и та­ин­ствен­ность от­но­сят­ся к тем рас­суж­де­ни­ям, при по­мо­щи ко­то­рых хотят опре­де­лить ко­неч­ную цель со­ци­а­лиз­ма», — об­ро­нил он в «Раз­мыш­ле­ни­ях о на­си­лии». Лишь в конце этой своей самой зна­ме­ни­той книги он пы­та­ет­ся в самых общих чер­тах опи­сать своё ви­де­ние бу­ду­ще­го: «Сво­бод­ный про­из­во­ди­тель в ма­стер­ской вы­со­ко раз­ви­то­го об­ще­ства ни­ко­гда не дол­жен из­ме­рять за­тра­чи­ва­е­мых им уси­лий ка­кой-ли­бо внеш­ней мерой; он счи­та­ет по­сред­ствен­ны­ми все до­став­ля­е­мые ему об­раз­цы и хочет пре­взой­ти всё, что было сде­ла­но до него. Про­изводство, таким об­ра­зом, ока­зы­ва­ет­ся вполне обес­пе­чен­ным в от­но­ше­нии по­сто­ян­но­го улуч­ше­ния – ко­ли­че­ствен­но­го и ка­че­ствен­но­го; идея бес­ко­неч­но­го про­грес­са на­хо­дит в такой ма­стер­ской своё осу­ществ­ле­ние».

Зна­че­ние веч­но­го ере­ти­ка

Как верно за­ме­ти­ла Елена Са­мар­ская, в кон­цеп­ции Со­ре­ля на пер­вом плане – идея о при­о­ри­те­те про­из­вод­ства в об­ще­ствен­ной жизни, «при­чём про­из­вод­ство бе­рёт­ся не как ка­те­го­рия тех­но­ло­ги­че­ская или эко­но­ми­че­ская, а как фи­ло­соф­ская». Про­из­вод­ство Со­рель счи­та­ет «опре­де­ля­ю­щим на­ча­лом че­ло­ве­че­ской жизни», на­сы­щая её смыс­лом и ве­ли­чи­ем. От­ме­тим, что по­хо­жие идеи будет затем раз­ви­вать Эрнст Юнгер в ра­бо­те «Ра­бо­чий. Гос­под­ство и ге­штальт». По мне­нию Юн­ге­ра, ра­бо­та – это не про­сто де­я­тель­ность, «это вы­ра­же­ние осо­бо­го бытия, ко­то­рое стре­мит­ся на­пол­нить своё про­стран­ство, своё время, ис­пол­нить свою за­ко­но­мер­ность».

Ис­сле­до­ва­тель Жорж Го­ри­ли счи­та­ет, что Со­рель «был во Фран­ции пер­вым фи­ло­со­фом, ко­то­рый стре­мил­ся не толь­ко че­ло­ве­ка по­ме­стить в  ис­то­рию и об­ще­ство, но также по­ме­стить ис­то­рию и об­ще­ство в че­ло­ве­ке, дать им зна­че­ние, ко­то­рое могло бы быть на­зва­но эк­зи­стен­ци­аль­ным». Имен­но бла­го­да­ря тому, что Со­рель был веч­ным ере­ти­ком, он ока­зал вли­я­ние на все виды ра­ди­ка­лиз­ма – как ле­во­го, так пра­во­го, – а по сути он был идео­ло­гом тре­тье­го пути. Сам Со­рель в конце жизни вос­хи­щал­ся Ле­ни­ным и боль­ше­ви­ка­ми. Прав­да, это вос­хи­ще­ние не было обо­юд­ным. Од­на­ко со­ре­лев­ская тео­рия со­ци­аль­ных мифов ока­за­ла вли­я­ние на тео­ре­ти­ков со­ци­а­ли­сти­че­ско­го ре­а­лиз­ма. Мак­сим Горь­кий, вслед за Со­ре­лем, от­ка­зы­вал­ся про­ти­во­по­став­лять вы­мы­сел и дей­стви­тель­ность. «Миф, — писал Горь­кий, — это вы­мы­сел. Вы­мыс­лить – зна­чит из­влечь из суммы ре­аль­но дан­но­го ос­нов­ной его смысл и во­пло­тить в образ, — так мы по­лу­чим ре­а­лизм. Но если к смыс­лу из­вле­че­ний из ре­аль­но дан­но­го до­ба­вить – до­мыс­лить – по ло­ги­ке ги­по­те­зы – же­ла­е­мое, по­лу­чим тот ро­ман­тизм, ко­то­рый лежит в ос­но­ве мифа и вы­со­ко по­ле­зен тем, что спо­соб­ству­ет воз­буж­де­нию от­но­ше­ния к дей­стви­тель­но­сти – от­но­ше­ния, прак­ти­че­ски из­ме­ня­ю­ще­го мир».

Что ка­са­ет­ся вли­я­ния на фа­ши­стов, то его при­знал сам Бе­ни­то Мус­со­ли­ни. «Имен­но этот учи­тель син­ди­ка­лиз­ма через свои тео­рии о ре­во­лю­ци­он­ной так­ти­ке более всех спо­соб­ство­вал фор­ми­ро­ва­нию дис­ци­пли­ны, энер­гии и силы фа­шист­ских ко­горт» — эти слова дуче ши­ро­ко из­вест­ны. Фран­цуз­ский фа­шист, ко­то­рый затем пе­ре­шёл на по­зи­ции на­ци­о­нал-боль­ше­виз­ма, Жорж Валуа (в годы Вто­рой ми­ро­вой войны он участ­во­вал в Со­про­тив­ле­нии, за что на­ци­сты бро­си­ли его в кон­цен­тра­ци­он­ный ла­герь, где он и умер от ис­то­ще­ния и бо­лез­ней) ука­зы­вал на то, что фа­ши­сты «под­хва­ти­ли при­зы­вы Со­ре­ля к воз­рож­де­нию ве­ли­чия и ге­ро­из­ма в про­ти­во­вес бур­жу­аз­но­му де­ка­дан­су». «Раз­мыш­ле­ния о на­си­лии» были на­столь­ной кни­гой Мус­со­ли­ни, с ко­то­рым Со­рель встре­чал­ся в 1912-м. Мус­со­ли­ни был тогда ещё левым со­ци­а­ли­стом и ин­тер­на­ци­о­на­ли­стом. «Наш Мус­со­ли­ни – не ор­ди­нар­ный со­ци­а­лист. По­верь­те мне, вы его уви­ди­те, может быть, од­на­ж­ды во главе свя­щен­но­го ба­та­льо­на, при­вет­ству­ю­ще­го шпа­гой ита­льян­ское знамя. Это ита­лья­нец XV века – кон­до­тьер! Его ещё не знают, но это един­ствен­ный энер­гич­ный че­ло­век, спо­соб­ный вы­прав­лять сла­бо­сти пра­ви­тель­ства», — ска­зал Со­рель после этой встре­чи. И когда Мус­со­ли­ни при­вёл чер­но­ру­ба­шеч­ни­ков в Рим, фран­цуз­ский мыс­ли­тель отдал долж­ное его воле к дей­ствию.

Се­год­ня мысли Со­ре­ля при­вле­ка­ют тем, что поз­во­ля­ют по­ка­зать со­ци­а­лизм уче­ни­ем о новом бытии, а не про­сто кон­цеп­ци­ей о пе­ре­рас­пре­де­ле­нии при­бы­ли. А глав­ное – Со­рель, сни­мая про­ти­во­по­став­ле­ние цели и дви­же­ния, на­ста­и­вая на важ­но­сти того и дру­го­го, ука­зы­вая на то, что цель и дви­же­ние при­зва­ны сти­му­ли­ро­вать друг друга, обос­но­вы­ва­ет ак­ти­вист­ский под­ход к жизни. По мысли Со­ре­ля, «цель» и «дви­же­ние», «миф» и «ин­стинкт» долж­ны вза­и­мо­дей­ство­вать, чтобы спо­соб­ство­вать раз­ви­тию един­ствен­но ре­во­лю­ци­он­но­го субъ­ек­та – про­ле­та­ри­а­та. Со­рель – су­ро­вый автор. Он не обе­ща­ет ме­до­вые реки и мо­лоч­ные бе­ре­га. Фи­ло­со­фия сча­стья и ком­фор­та от­вра­ти­тель­на для Со­ре­ля. Ле­вац­кие идео­ло­ги типа Гер­бер­та Мар­ку­зе с их про­по­ве­дью «от­ка­за от труда» и «ор­газ­ми­че­ско­го су­ще­ство­ва­ния» были бы опо­зна­ны Со­ре­лем как «бур­жу­аз­ные уто­пи­сты» и от­лу­че­ны им от со­ци­а­лиз­ма. Веч­ный ере­тик не мыс­лит жизни без про­из­вод­ства и мира ра­бо­ты.

http://www.sensusnovus.ru/analytics/2012/08/29/14287.html