Александр Волынский: Традиция, Интеграция, Революция

Мир, хотим мы этого или не хотим, подчиняется универсальным законам (вроде всемирного тяготения или генетического наследования). Один из таких законов связывает структуру социума со способом производства. Ошибка марксизма состояла в пренебрежении "человеческим фактором" и уверенностью, что человек "табула раса", на которой можно написать все что угодно (вложить любой софт). Но "системная архитектура личности" оказалась очень консервативной и многие придумки "зело-лукавого-еврейского-ума" :) с треском провалились. Альтернативный нацистский проект тупого наращивания железа и примитивизации машинного языка до единственного "Хайль" вообще обернулся бредом контуженного ефрейтора.
Я полностью согласен, что: "Процесс возрастания Heartland'a неизбежен и при этом обладая универсализмом будет не включать в себя отдельные культуры, но скорее будет обращаться к их наиболее архаичным и комплиментарным своей собственной самости формам". 
Но такая ситуация возможна только в противостоянии с Глобальным Капиталом. Эти "мудрецы" работают тонко, они придумали деконструкцию личности. Разные блоки подключаются к разным сетям и человек разваливается на потребляющие и производящие элементы. Но личность - это ЕДИНСТВО сознания. Стремление к РЕИНТЕГРАЦИИ - это протест против деконструкции.
Я призываю осознать лозунг Интертрадиционала как триединство - Интеграция на основе Традиции возможна только через Революцию.

Олег Гуцуляк: На пути к Третьей Сарматии

(отрывок из интервью Алексея Ильинова с украинским традиционалистом, культурологом и поэтом Олегом Гуцуляком)

Вопрос: Иными словами, ты разделяешь мнение, что «гуманитарным правым» нужно твердо укрепиться в области культуры?

Ответ: Владимир Ешкилев называет эту практику "нюансированной демиургией", ярким примером использования которой является жанр «фэнтези». Ирреальность как-бы всасывается в реальность и трансформирует её, по аналогии с тем, как Евангелие и Коран трансформировали мир (прекрасная иллюстрация этого — в новелле Борхеса «Тлён-Укбар»). Да, искусство способно создать альтернативную реальность. ...Ведь слово наделяет реальностью то, что называет. Если мы будем говорить терминологией оккультистов, например, тогда мир оккультных духов и энергий станет для нас реальностью. Типичный пример — это «Роза Мира» Даниила Андреева. Как говорил дьякон Андрей Кураев, человек еще не согласился стать оккультистом, но ему масс-медиа и книги предлагают мыслить именно в оккультном ключе. Дают специальный язык, который создает мир. Если уж на то пошло, то самым лучшим русским Демиургом является Александр Пушкин — он такой мир «о-существил», что, кажется, вся русская ментальность большой мерой построена на его «персональном словаре», взятом из легенд, фольклора и авторского воображения.

Именно «демиургия» оказывается альтернативой на всенивелирующий постмодернизм. Она возвращает реальности такие принципы, как великий герой, великие путешествия и опасности, большая мечта. Она апеллирует к первичному мифу о том, как герой движется на поиск приключений для Большой Встречи. Она реставрирует ницшеанскую «улыбку судьбы», amor fati — бытийное обещание чуда как награды за сверх-усилия, возрождает этос Подвига...

Олег Гуцуляк: Сарматы в кельтской традиции

Сарматы от начала появления на европейской арене славились как умелые воины. Овидий, который наблюдал сарматов непосредственно в дельте Дуная, говорил о том, что между ними нет ни одного, кто бы не носил бы лук и синих от змеиного яда стрел [Овидий, V, 7, 12-20]. О “бросающем огромное копье сармате” пишетВалерий Флакк [Флакк, "Аргонавтика", VI, 162], об их воинственности — Либаний: “народ кровожадный и посвященный Арею, который считает спокойствие за несчастье”. “Сарматы не живут в городах и даже не имеют постоянных мест проживания, они вечно живут лагерем, перевозя свое имущество и богатство туда, куда привлекают их лучшие пастбища или заставляют … враги; племя воинственное, свободное, непокорное и к том у же жестокое и безжалостное, что даже женщины воюют наравне с мужчинами” [Помпоний Мела, III, 33] [см.:Ковалевская В. Б. Кавказ и аланы: Века и народы. — М.: Наука, Гл.ред.восточ.лит-ры, 1984. — С. 78-79]. Кроме того, как замечает Иордан, у сарматов был обычай носить именно германские имена [“Getica”, 58], а сарматки славились своей воинственностью и ездой верхом рядом с мужчинами [Евстафий Солунський," Комментарии "Иллиады", 1159,51 (XVIII, 514); Иоанн Цец, "История", XII, 868; Dion, "Per", 654].

Дмитрий Ахтырский: Два мифа о священном

Отторгается не сам благой корень понятия «священное», но его симулятивные, профанные интерпретации. Христианская апофатика и буддийская анатмавада и стали путями метафизического преодоления псевдосакральности, в настоящий момент являющейся глубоко атавистическим социально-психологическим образованием.

Древний Китай предложил человечеству два метода работы с «испорченными» именами, пострадавшими от «трения в колесах времени». Конфуцианцы предлагали мягкий вариант «исправления имен» (чжэн мин). Они полагали, что нужно очистить подлинное, «небесное» значение имени от профанаторских, загрязняющих, искажающих Узор коннотаций, подменяющих подлинное означаемое (словом вэнь китайская традиция обозначает язык, культуру в целом и узор созвездий на небе). Даосы же предположили, что имена пострадали слишком сильно, что они стали буферной зоной, сквозь которую не прорваться к совершенномудрой естественности Дао — и потому должны быть «пресечены» (чжи мин).

И те, и другие действовали в до-модерновой парадигме, в мире, где «золотой век» оказался в прошлом. Однако как исправление, так и пресечение возможны в Вечном Настоящем, но не в попытке реставрации старины. Вечное же Настоящее достижимо через синтез, через интеграцию-в-преодолении прошлого и будущего.

Юлия Латынина: Стратегия Хамас – максимизация жертв среди собственного населения

Мы имеем 60 лет одну простую картину. 100 с лишним лет назад в британскую Палестину начали приезжать евреи, сионисты. В это время палестинской нации не существовало. Еврейская нация существовала, гнила в гетто, молилась в синагогах. Палестинской нации не существовало, ни в одном источнике XVII-го или XIX-го века не было выражения «палестинская нация». Существовал арабский народ. Более того, арабский народ всегда считал себя единым, Палестина в это время была в чудовищном состоянии. Долина реки Иордан, напомню, 12 тысяч лет назад была местом, где человек приручил пшеницу, где началась история современного человечества. Но за 12 тысяч лет много воды утекло в том самом Иордане, и Палестина представляла собой пустыню, перемежающуюся малярийными болотами. В этой пустыне стояли тогда в начале XX века немногочисленные арабские деревни чудовищной нищеты, земля в которых, как правило, принадлежала какому-нибудь латифундисту из Сирии, который грабил эту деревню посредством назначенного в нее мухтара. Вот эти малярийные болота латифундисты продали евреям. Евреи осушили болота, построили дома, школы, площадки для детей, даже электричество потом провели. Их врачи лечили евреев и арабов. Все это время евреи оборонялись от нападения жителей нищих арабских деревень, возмущенных тем, что «Ну как же: этим гадам продали самые худшие земли, которые никому не были нужны, а теперь они работают лучше и живут лучше нас». Поэтому главной формой еврейского поселения как в древней Спарте были кибуцы. Военный коммунизм – единственный способ хозяйствования, когда ты хозяйствуешь на войне.